­­­— Бог по молитвам Божией Матери поможет! — как-то особенно уверил батюшка в тот раз. И через непродолжительную паузу благословил ещё съездить окунуть ребёнка во святом источнике — месте особого действия Божией благодати. Находится он в полутора километрах от монастыря. На протяжении двухсот лет родниковая вода выходит там на земную поверхность, обладает целительными свойствами и приносит исцеления телесных и душевных недугов многим людям в соответствии с мерой их веры.

Его подлинное небезразличное отношение к людям и прозрение их судеб — дары достаточно редкие. Весть о них людская молва разнесла далеко за пределы Жировичского монастыря. В келию к батюшке стали выстраиваться очереди паломников. И не только для совета и утешения, но и чтобы просто побыть рядом. Ибо через такой опыт общения посетитель незримо прикасался к одной из главных добродетелей отца Митрофана — вверять себя и своих ближних Богу.

Отец Митрофан (в миру — Николай Тимофеевич Ильин) принял иноческий постриг в 1958 году в возрасте сорока трёх лет с именем Георгий и как школьник начал постигать эту великую науку у своего духовника — иеромонаха Иеронима (Коваля). В начале 1930-х годов, в ту самую «первую безбожную пятилетку» СССР, когда имя Бога планировали «забыть» к 1 мая 1937 года, отец Иероним служил иеродиаконом в одном из храмов Москвы. Его стали вызывать в ОГПУ, устраивали там словесные казни и предлагали отречься от монашества.
Каждый допрос он считал последним днём своей жизни и однажды без всяких «церемоний» заявил:
— Что вы со мной возитесь? Ставьте меня к стенке!
Истязатели были шокированы смелостью отца Иеронима и ничего лучше придумать не смогли, как сказать:
— Ты ещё не готов, — и выслали из Москвы, не догадываясь, что таким образом избавили его от участи быть расстрелянным.
«Неустанно Богу молись, и сам всего плохого берегись, и тогда будешь спасён Богом», — резюмировал этот рассказ отец Иероним «молодому» иноку Георгию, ставшему его келейником.

Спустя несколько десятилетий отец Митрофан уже сам вторил своему духовнику: «Богу молюсь и ничего не боюсь!» Слова отца Митрофана наполнялись чувством великого доверия Богу, потому что он Им непрестанно жил. Как образовывалось это доверие в сердце батюшки — тайна. Можно только сказать, что за долгую жизнь он выработал очень простое и действенное правило, которому учил и других: «Живи одним днём». Но не в том смысле, как полагают многие: «Живём один раз — насладимся же жизнью в этот день по полной программе…» Нет. Этот ценный совет о другом. Он помогает человеку не увязнуть в непрестанных заботах о своём завтрашнем дне и его проблемах, зачастую возникающих только в представлении; помогает отсекать ненужные движения рассудка — в них легко запутаться, не зная источника мыслей; не погружает внимание в область воображения — стихию, где часто являются благовидные образы от духов злобы, приносящих в душу тревогу и тяжесть. Один глубоко удручённый человек поведал другому о своих заботах и спросил: «Почему мне так ужасно тяжело?» — «Потому, — ответил тот, — что ты вместе с настоящей ношей захватил и будущую и несёшь эту и будущую ношу своей силой, не Божией», полагаясь только на себя. Это невидимый недуг нашего времени.

Жить одним днём — означает трудиться в день сегодняшний и верой возлагать заботы о своём дне завтрашнем на Бога, предоставляя возможность беспокоиться прежде всего Ему. Святитель Иоанн Златоуст, растолковывая евангельские слова не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6: 34), говорит: «Но как же, — скажешь ты, — разве Христос не повелел просить хлеба? Но Он присовокупил: насущного, и опять к этому прибавил: сегодня. То же самое Он и здесь внушает; не просто сказал: "не заботьтесь", но: не заботьтесь о завтрашнем дне. Таким образом, Он вместе дарует и свободу нам, и обращает душу нашу к предметам более необходимым. Видишь ли, как и здесь Он уверяет Своих слушателей, что они непременно получат настоящие блага? Тот, кто подаёт большее, тем скорее даст меньшее. Не для того, говорит Он, Я не велел заботиться и просить, чтобы вы бедствовали, ходили наги, но чтобы во всем был у вас достаток. А этим Он всего более мог привлечь слушателей к Себе. Потому, как при подаянии милостыни Он запрещает им показываться людям, убеждая преимущественно тем, что обещает через то большую честь, так и здесь, отклоняя их от искания благ настоящих, отклоняет особенно Своим обещанием — доставить им эти блага в большем изобилии, если не станут искать их».

И как писал святой Исаак Сирин, «если однажды вверил ты себя Господу, Вседовлеющему для охранения твоего и смотрения о тебе, и если пойдёшь во след Его, <…> скажи душе своей: „на всякое дело достаточно для меня Того, Кому единожды я предал душу свою. Меня здесь нет; Он это знает“. Тогда на деле увидишь чудеса Божии. <…> Как скоро человек отринет от себя всякую видимую помощь и человеческую надежду и с верою и чистым сердцем пойдёт во след Богу: тотчас последует за ним благодать, и открывает ему силу свою в различных вспоможениях. <…> Многие удары, приближающиеся к нему, часто исполненные опасностей, проходят мимо, когда человек о них и не помышлял: между тем благодать неощутимо и весьма чудесно отражает от него это, и хранит его, как питающая чад своих птица, которая распростирает над ними крылья свои, чтобы не приблизился к ним от чего-либо вред».

Об этой силе однажды очень хорошо сказал митрополит Антоний Сурожский: «Самая сильная проповедь, которую слышал я в своей жизни, была проповедь, может быть, не слишком образованного, скромного, самого обыкновенного священника, которого я знал. Он стал в Великую Пятницу перед Плащаницей с намерением проповедовать: долго стоял, молчал и плакал, потом повернулся к нам и сказал: „Сегодня Христос умер за нас…“ — стал на колени и зарыдал. И после этого было долгое, долгое молчание — и истинный плач из глубины души у многих прихожан. О Распятии можно сказать многое! Но этого нельзя сказать, если твою душу не пронзило оружие (Лк. 2: 35). Вот как надо проповедовать».

Часто отец Митрофан своё любимое выражение любил употреблять дважды. При повторе слова произносились выразительно, медленно и отделялись равными по длительности паузами. Для более сильного воздействия на слушателя, более глубокого запечатления в памяти, батюшка задавал темп, словно метроном: «Никто — как Бог — тебе — поможет».

— Бог всё устроит! Бог поможет! Всесильной помощи от Бога! — без тени сомнения дополнял отец Митрофан.

Человеку, чтобы без устали так утверждать, нужно иметь особую силу веры. Её достаточно точно описал в повести «Дуэль» Антон Павлович Чехов — выдающийся рассказчик о быте и нравах дореволюционной России: «А вот у меня есть дядька-поп, так тот так верит, что когда в засуху идёт в поле дождя просить, то берёт с собой дождевой зонтик и кожаное пальто, чтобы его на обратном пути дождик не промочил. Вот это вера! Когда он говорит о Христе, так от него сияние идёт, и все бабы и мужики навзрыд плачут. Он бы и тучу эту остановил и всякую бы вашу силу обратил в бегство. Да… Вера горами двигает».

Фраза отца Митрофана «Никто как Бог тебе поможет» часто с любовью адресовывалась не только близким, но и незнакомым людям. Его чувство доверия Богу передавалось не только взрослым, но и детям.
Одна женщина, после возвращения из поездки в Жировичи, отдала подаренную ей иконку мальчику двух с половиной лет. Ребёнок перекрестился, поцеловал образок и спросил:
 — А что в твоей сумке ещё есть? — заглянул туда и с нетерпением стал ждать.
Увидев в руках хозяйки фотографию отца Митрофана, выхватил её и удивлённо спросил:
— Кто это?
— Это батюшка Митрофан. Он живёт в Жировичском монастыре.
Мальчик заулыбался и с неким ликованием стал просить:
— Хочу видеть батюшку Апафана! Хочу к нему!..
Затем при каждой встрече с малышом женщина слышала от него постоянную просьбу:
— Покажи мне батюшку Апафана, что в сумке.

Дома ребёнок просил только об одном: поехать к тому батюшке, «что у тёти В. в сумке». Вскоре семья просто вынуждена была посетить Жировичи — сынишка не давал покоя.
Отец Митрофан с особой лаской и любовью встретил малыша. От умиления у батюшки на глазах выступили слёзы.
— Ах, какой топотунчик славный! — любовался малышом старец.  — Подарочек надо ему дать. И иконочку. Ах, какой топотунчик!
Улыбка не сходила с лица любвеобильного батюшки «Апафана». Когда ребёнок вприпрыжку забегал по келии, из глаз старца стало выглядывать солнце.

Шёл холодный ноябрьский дождь. Семья попросила батюшку благословить окунуться в источнике. Всем: и взрослым, и малышу.
— Никто как Бог тебе поможет, — сказал он ребёнку и осенил крестом. Затем благословил и мать с отцом.